Ольга Васильевна Лепешинская

(р. 1916)

В детстве она часами могла двигаться – под любую музыку и даже без нее. В семье шутили, будто Леля научилась танцевать раньше, чем ходить. И – не принимали всерьез дочкины устремления. Особенно отец, крупный инженер-мостостроитель, работавший в транспортном отделе Госплана со дня его основания.

Многие десятилетия из семьи Лепешинских выходили инженеры, ученые, профессиональные революционеры, государственные деятели. С надеждами главы семьи понятие «балетный техникум» никак не «монтировалось». Но тут знакомые – театральный художник и бывшая танцовщица – уговорили мать Лели показать девочку знающим педагогам. И Мария Сергеевна тайком от мужа повела дочку в балетный техникум. Приемная комиссия обменялась мнениями, и Лелю Лепешинскую... не приняли: ноги девочки не отличались изяществом, да и рост маленький.

Однако в характере Лели уже тогда проявлялись темперамент, воля и упорство. Она была послушной дочерью, беспредельно любила и уважала отца. И вместе с тем вопреки ему упорно шла навстречу внутреннему зову – стать балериной, несмотря ни на что!

Как нередко бывает в жизни, дорогу к счастью одному открывает несчастье другого... У какой-то девочки, принятой в первый класс техникума, возникла необходимость в срочной операции. Назад после лечения она не вернулась. Так в декабре 1925 года освободилось место для Лели Лепешинской.

Сначала внимание привлекли ее музыкальные способности. Дома был рояль, и Леля играла много и охотно. Ей легко давались технически трудные вещи, и девочка стала неизменной участницей музыкальных концертов, которые иногда устраивались в техникуме для родителей.

В 1933 году на выпускном экзамене юная танцовщица выступила в партии Лизы в балете «Тщетная предосторожность». Дебют прошел блестяще, и Ольга Лепешинская стала солисткой Большого театра. На следующий день одноклассники, дождавшиеся Лелю в пришкольном садике, посадили ее на носилки, на которых рабочие таскали кирпичи, и торжественно двинулись по улице. Леля важно восседала на своем высоком троне, пока милиция не водворила всех участников шествия в училище.

«Никогда не отказываясь от поручений, она, надев высокие сапоги и ватник, спускалась в шахту строившегося тогда метро, рыла котлован под новое здание на Каляевской улице, в дружной молодежной ватаге ездила копать картошку, – свидетельствовал балетмейстер Ростислав Захаров. – И тут же, буквально на следующий день, сменив сапоги на атласные туфельки, выходила на сцену сказочной принцессой».
«Чтобы охарактеризовать талант Лепешинской, нужно прежде всего сказать, что это была сама жизнерадостность, искрометность, обаяние, артистизм, виртуозность, – писала преподаватель училища Серафима Холфина. – Ее техника в то время – это были 30-е годы – казалась фантастичной. Она легко крутила тридцать два фуэте и по три-четыре пируэта на пуантах без партнера. Она летала по сцене Большого театра, словно пушинка... Казалось, что выполняет она все трудности шутя, что нет предела ее технике».

На репетициях, на уроках, проверяя себя, Лепешинская постепенно увеличивала число поворотов сверх того, что считалось предельно допустимым. «Так я дошла до двойной нормы – почти до 64-х поворотов, – признавалась она критику. – Только писать об этом не надо – все равно никто не поверит!»

Иногда на спектаклях дирижер Юрий Файер, зная ее технические возможности, ускорял темп до предела... А один инженер, попав на балет «Дон-Кихот» и увидев, как Ольга Лепешинская «крутит» тридцать два фуэте, загорелся желанием облегчить труд танцовщицы. Изучив строение балетной туфельки, он предложил вмонтировать в жесткий носок... шарикоподшипник. Инженер уверял, что усовершенствованные туфли позволят любой балерине без особых усилий накручивать хоть сто тридцать два фуэте. Его поблагодарили за внимание, но от «механизации» отказались.

В годы Великой Отечественной войны балерина неустанно выступала на концертах в госпиталях перед ранеными бойцами и на фронте, в Куйбышеве, куда был эвакуирован Большой театр, и Москве, куда она прилетала на спектакли. Именно с военным временем связан любопытный случай необычного «полета» Лепешинской. Дело было в Черновцах, когда артисты прямо с аэродрома поспешили в театр – первое выступление давалось для воинов Советской Армии. Сцена в полумраке: исполнялось адажио из «Лебединого озера». Лилась волшебная мелодия Чайковского, в зале все замерло. Высокая поддержка... Одетта-Лепешинская парила в воздухе. А у ее партнера Преображенского вдруг закружилась голова – видимо, после самолета. Мгновение – и Лебедь вместе с Принцем полетели в темную пропасть оркестровой ямы.

К счастью, она оказалась пуста: все стулья были унесены в зал на приставные места, а пюпитры сдвинуты в угол. Преображенский отделался легким испугом, а Ольге Васильевне повезло меньше. Во время падения она сумела оторваться от партнера и, сделав нечто похожее на сальто-мортале, приземлилась на пятки. Почувствовала в правой ноге резкую боль... Администратор крикнул в зрительный зал: есть среди присутствующих врач? Оказалось, есть, но только... ветеринар. В артистическую вошел огромный мужчина с гривой огненно-рыжих волос. Осмотрев ногу балерины, он ухватился за нее сильными руками и резко дернул. От боли и неожиданности Лепешинская закричала и попыталась вскочить. И тут раздалось громкое, раскатистое «тпрруу!..». Ведь врачеватель привык иметь дело преимущественно с лошадьми... «Во всяком случае, пяточную кость он поставил на место мастерски, – вспоминала Ольга Васильевна. – Может быть, именно поэтому я сравнительно быстро поправилась».

Про то, что Ольга Лепешинская – любимая балерина Сталина, ей говорил секретарь вождя А. Н. Поскребышев. И тем не менее она удивилась, увидев свое имя в числе лауреатов первой Сталинской премии, рядом с гениальной Улановой и дирижером Файером. Ольга Васильевна объясняла:

«Сталин считал меня как бы продуктом советской эпохи. Первой, с его точки зрения, истинно советской балериной. Я ведь всегда активно занималась общественной деятельностью, была внутри коллектива – меня даже депутатом избирали... Всегда старалась искупить свое дворянское происхождение».

В 1930-е годы арестовали ее тетку и двух племянниц. В начале 1950-х взяли первого мужа, а ее саму вызвал Берия. Лепешинскую, как водится, привезли к нему поздно ночью. «Ну что, Ольга Васильевна, расстроились?! Или не верите советской власти?!» Она же больше всего боялась не того, что отправится вслед за мужем, а что ей не дозволят больше танцевать. Ее не тронули. Вмешалась сама судьба: танцуя в «Красном маке», балерина сломала ногу, причем на очень простом движении. Сказалась, вероятно, бессонница, которую не брали никакие снотворные... Превозмогая боль, Лепешинская продолжала танцевать.

«Уйти со сцены было нельзя: я главная героиня, от меня зависела вся сюжетная линия!.. Пришлось дотанцевать всю партию – пока не вынесли паланкин, где я потеряла сознание», – вспоминала Ольга Васильевна.

Смерти второго мужа она уже перенести не смогла. Алексей Иннокентьевич Антонов – крупный военачальник, лирик в душе: любил природу, тонко чувствовал музыку. Для него не было большего удовольствия, чем побывать на балетном спектакле, особенно том, в котором танцевала Ольга Васильевна. Она всегда делилась с ним своими планами, неизбежными актерскими огорчениями. Актеры, друзья Лепешинской, чувствовали себя в компании генерала Антонова «на равных», ценя его обаятельную сдержанность, готовность порадоваться шутке или всерьез поговорить о творческих мечтаниях.

...Лепешинская еще довольно прилично танцевала, несмотря на свои сорок пять лет. Смерть мужа в 1962 году стала для нее трагедией.

«А ведь радость – единственное, чем я была интересна на сцене! – откровенничала она. – Я ведь всю жизнь летела на спектакль как на праздник. Меня, знаете, костюмерша даже обычно держала за кулисами за пачку – чтобы я ненароком не выскочила раньше времени на сцену!»

Тогда, в 1960-е, Ольга Васильевна ушла в педагогику. Она слишком хорошо понимала, что счастье – это быть нужным. И потому не отказывалась ни от каких должностей, ни от какой работы. Хореографическая ассоциация, фонд Смоктуновского, жюри конкурса артистов балета... Среди многочисленных наград Ольги Васильевны есть медаль Карины Ари – выдающейся балерины, солистки шведской Королевской оперы. Лепешинская получила эту награду за огромный вклад в дело воспитания талантливой шведской молодежи. Балетные труппы Венгрии, ГДР, Италии, Австрии и других стран неоднократно приглашали ее для повышения мастерства своих артистов.