Марина Тимофеевна Семенова

(р. 1908)

Первые уроки танцев юная Марина Семенова получила в танцевальном кружке, а в десятилетнем возрасте поступила в хореографическое училище, став ученицей М. Ф. Романовой – матери легендарной Улановой. Было это в 1918 году. Педагог очень любила веселую и жизнерадостную ученицу, и для обеих явился неожиданностью перевод Семеновой, через второй класс, сразу в третий к другому преподавателю – А. Я. Вагановой, славившейся излишней строгостью. Узнав об этом, девочка расплакалась. Но на первом же уроке ее исключительные танцевальные и артистические данные вызвали восхищение Агриппины Яковлевны.

В отличие от потомственной артистической семьи Галины Улановой родители Семеновой не имели никакого отношения к театру. В раннем детстве Марина потеряла отца, и несколько лет спустя ее мать вновь вышла замуж. Добрый и мягкий моряк стал для ее шестерых детей вторым отцом.

Подруга матери страстно любила балет и частенько выступала с сольными номерами на благотворительных концертах. Она и предложила Екатерине Евгеньевне отдать ее дочерей, Марину и Валерию, в организованный ею танцевальный кружок. Первая из них – пластичная от природы, музыкальная девочка сразу же обратила на себя всеобщее внимание. Преподаватели стали настоятельно советовать Екатерине Евгеньевне обучать Марину балетному искусству.

Десятилетняя Марина, не по возрасту маленькая и худенькая, не произвела впечатления на комиссию Петроградского хореографического училища. Но среди экзаменаторов оказался ведущий танцовщик Мариинского театра, педагог Виктор Семенов. Услышав фамилию отвергнутой девочки, он попросил принять его однофамилицу.

«Вот увидите, она вам всем еще покажет, как надо танцевать».

Еще в училище Семенова танцевала сначала маленькие концертные номера, а затем главные партии в балетах. Ее выпускной спектакль – «Ручей» Делиба – произвел фурор среди знатоков балета и стал событием ленинградского театрального сезона. Газеты и журналы пестрели рецензиями:

«Мариинский театр снова узрел в своих стенах восторг зрительного зала, столь же шумный и взволнованный, как во времена А. Павловой. И этот единодушный взрыв восхищения вызвала 16-летняя ученица, танцевавшая главную партию, – Семенова».

После выпускного спектакля любимую ученицу Вагановой сразу назвали «Тальони двадцатого века». Уровень танцевальной техники Марины настолько превышал привычную подготовленность выпускницы, что в нарушение вековых традиций Ленинградского театра она была принята в труппу на положение ведущей балерины. Достаточно сказать, что юная танцовщица одним прыжком перелетала полсцены!

«Отточенность всех движений, гармоничность, профессионализм юной танцовщицы поражали, – писала в своей книге балерина Татьяна Вечеслова, неоднократно видевшая Семенову на сцене. – Марине было шестнадцать лет, когда ее выпустили из училища. Она сразу же заняла в театре ведущее положение первой балерины. Она даже не закончила положенных восьми классов. Ее незачем было продолжать учить в школе. Ее нужно было воспитывать уже как балерину на ведущих ролях балетного репертуара на сцене театра...
А я помню и другое... Я помню, как вся школа была занята вопросом, во что принарядить «нашу гордость», будущую знаменитость. Средств у Марины для этого не было. Все школьные годы она ходила в казенной форме. И было сделано все, чтобы она чувствовала себя уверенно. Марина была прелестна. Из-под большой соломенной шляпы, опоясанной легким газовым шарфом, выглядывали пытливые юные глаза; элегантное платье усиливало ее обаяние – качество, помогавшее ей создавать обольстительные женские образы, начиная от маленькой бабочки и кончая вершиной ее творчества – баядеркой Никией!»

«Баядерка», «Спящая красавица», «Раймонда», «Конек-Горбунок», «Дочь фараона», «Коппелия»... Каждая новая партия разучивалась Мариной за один-два месяца. Слава о юной исполнительнице очень быстро достигла столицы, и А. В. Луначарский, встретившись в Париже с С. П. Дягилевым, рассказывал, что «в Ленинграде совершенно исключительно развернулась молодая Семенова...». Писатель Стефан Цвейг предсказывал ей великое будущее: «имя, которое еще прогремит в Европе».

Состоялся дебют балерины еще в одном шедевре классического репертуара – «Лебедином озере». Любопытные моменты этого спектакля описывает Вера Красовская в книге о Вагановой:

«Не заколдованная девушка выслушивала признания, робко знакомясь с чувством, – плененная птица стремилась освободиться, расправить крылья, взлететь. Такому повороту темы отчасти помогала индивидуальность партнера. Однофамилец дебютантки, Виктор Александрович Семенов, был вдвое старше ее. Художественный руководитель училища, он занимал в театре положение премьера. Великолепный танцовщик, Семенов мало заботился об актерской стороне партий и даже, как поговаривали в труппе, будучи неравнодушен к своей недавней воспитаннице, на сцене формально передавал чувство, охватившее Зигфрида...»

Разница в возрасте не помешала В. Семенову добиться взаимности своей прелестной партнерши и стать ее первым мужем...

В 1930-м Марину Семенову забрали в Большой театр и она переехала в Москву, тяжело пережив разлуку с родным городом, театром, с любимой наставницей.

Она танцевала роль за ролью, с легкостью преодолевая технические трудности, и с особым удовольствием участвовала в спектаклях современного репертуара. Но лучшей все-таки осталась партия Одетты в «Лебедином озере».

«Театральный зал гремел, кричал, неистовствовал – так возвышенно прекрасно, так совершенно было русское искусство. Чайковский и Семенова создали в этот вечер национальный праздник торжества красоты. Мы все, весь зал чувствовали: да, мы умеем... танцевать, наша воля создает великие армии и совершенную красоту...» – восхищался Алексей Толстой.

Семенова явилась первой советской танцовщицей, выступавшей на парижской сцене.

«Впервые Советский Союз посылает нам в качестве посла одну из артисток: г-жа М. Семенова, солистка Московского Большого театра, выступает с С. Лифарем в будущую среду, 18 декабря на сцене «Гранд-опера» в роли Жизели, являющейся одним из ее шедевров...» – возвещала в 1935 году французская газета.

Другая вторила ей:

«...мы увидели молодую, симпатичную, застенчивую женщину, которая внимательно выслушала речь, потом учтиво выпила бокал шампанского и исчезла одновременно с Сержем Лифарем и Замбелли».

Французов приятно удивило и то, что русская балерина говорила на их родном языке почти без помощи переводчика...

«Вы увидите, вы увидите, она изумительна, – восторженно повторял Лифарь. – Она в совершенстве постигла все тайны своего искусства. А ее невероятный темперамент, пылкая выразительность достигают наивысшей эмоциональности откровений!..»

Успех Семеновой в Париже был невиданный: уже вариацию первого акта пришлось повторить на бис, и только уязвленное самолюбие С. Лифаря не позволило ей бисировать другие танцевальные фрагменты...

О достижениях танцовщицы в те времена писали только восторженно. Но начиная с конца 1930-х – начала 1940-х годов Марину Семенову постепенно отодвигали в тень. В 1937-м был расстрелян Лев Карахан, бывший зам. наркома иностранных дел, а перед арестом посол в Турции, фактический муж балерины. Марина Семенова сразу стала «невыездной». Видимо, не способствовала ее зарубежным гастролям и усиливающаяся с каждым годом полнота, особенно поражающая нас, привыкших сегодня к стройным балеринам, при просмотре кинопленок с участием Марины Семеновой…

С 1954 года Марина Тимофеевна целиком посвятила себя педагогической деятельности.

...В начале 1997 года на сцену Большого вернулась опера «Иван Сусанин», бывшая некогда наравне с «Лебединым озером» визитной карточкой прославленного театра. На премьере на самом почетном зрительском месте сидела, конечно же, она – балетмейстер-репетитор М. Т. Семенова, которая в победном 1945-м танцевала в «Сусанине» свой блистательный «Вальс»...