Лаура де Берни

(1777-1836)

Летом 1836 года умерла мадам де Берни – ангел дружбы, сопутствовавший Бальзаку в течение пятнадцати лет. Отчаяние его было безгранично. Он мог одухотворять литературных героев, давать им жизнь и приговаривать к смерти на страницах романов, но над действительной жизнью оставался не властен. Бальзак мог упрекнуть себя только в том, что его не было около умирающей в ее последний час... Ведь она так много значила для него, став «не только возлюбленной, но и великой любовью». Она стала для него тем, «чем была Беатриче для флорентийского поэта и безупречная Лаура для поэта венецианского – матерью великих мыслей, скрытой причиной спасительных поступков, опорой в жизни, светом, что сияет в темноте, как белая лилия среди темной листвы», – признавался писатель.

…Габриэль де Берни, отпрыск древнего дворянского рода и сын губернатора, был советником имперского суда. Происхождение его супруги, гораздо более молодой, чем он, кажется весьма любопытным. Ее отец, Филипп Йозеф Гиннер, потомок старинного семейства немецких музыкантов, имел счастье снискать особое покровительство Марии-Антуанетты, которая выдала за него свою преданную камеристку Маргариту де Лаборд.

Семеро ребятишек резвились в просторном сельском доме господина де Берни – соседа семейства Бальзаков. Родители не очень серьезно относились к литературным упражнениям молодого Оноре и заставляли его обучать наукам младшего брата Анри. Александр де Берни – почти однолеток Анри Бальзака, и двадцатидвухлетний Оноре все чаще спешил в уютный дом семейства Берни, чтобы заниматься там репетиторством.

«Вскоре Бальзаки начинают кое-что подмечать, – рассказывает Стефан Цвейг в своей книге о французском классике. – Во-первых, Оноре, даже когда он не дает уроков, отправляется к Берни и проводит там дни и вечера. Во-вторых, он начал тщательнее одеваться, стал дружелюбней, доступней и гораздо приветливей. Мать без труда разрешает нехитрую загадку. Ее Оноре влюблен, и совершенно ясно, в кого. У мадам де Берни, кроме замужней дочери, есть прелестная дочурка Эммануэль, лишь на несколько лет моложе Оноре. «Она была изумительной красоты, настоящий индийский цветок!» – пишет Бальзак двадцать лет спустя. Семейство, довольное, ухмыляется. Это, право, не так уж скверно и, во всяком случае, самое разумное из всего, что до сих пор предпринимал этот удивительный парень, ибо семейство де Берни занимает гораздо более высокое положение в свете и к тому ж весьма состоятельно (обстоятельство, которое матушка Бальзак никоим образом не упускает из виду). Женившись на девушке из столь влиятельной семьи, Оноре немедленно займет видное положение в свете, и, стало быть, ему откроется куда более почтенное занятие, чем оптовое производство романов для мелких издателей».

Но дело оказалось вовсе не в прелестной юной девушке, а в матери, Лауре де Берни. Именно материнское начало, которое Бальзак все свое детство так тщетно искал в матери, и было тем, чего он жаждал и что обрел в этой женщине.

Позднее в «Мадам Фирмиани» Бальзак поведал читателям, какой радостью может обернуться подобная встреча родственных душ:

«Имели ли вы счастье встретить женщину, чей гармонический голос придает словам удивительное очарование, распространяющееся и на все ее поведение? Женщину, которая умеет и говорить и молчать, которая с нежностью обращается к вам, которая всегда удачно выбирает слова и изъясняется возвышенным языком?.. В ее доме все улыбается нам; воздух, которым мы дышим, кажется воздухом отчизны».
«Столь кроткая, столь матерински мягкая женщина в юности отнюдь не была святой, – подчеркивает С. Цвейг. – Едва выйдя замуж, она пережила свой первый пылкий роман с черноволосым юным корсиканцем, и роман этот вряд ли был последним. Злые языки болтают даже, что двое младших детей только значатся отпрысками ее дряхлого, полуслепого супруга. Но г-жа де Берни сознает, сколь нелепо в сорок пять лет, на глазах взрослых детей вступить в связь с молодым человеком, моложе ее собственной дочери. К чему снова погружаться в сладостный омут? Ведь такая любовь не может длиться вечно. И вот в не дошедшем до нас письме она пытается ввести необузданное чувство Бальзака в рамки возвышенной дружбы…»

Ее усилия оказались тщетными. В маленьком городке, где все тайное быстро делается явным, частые визиты юного Оноре к г-же де Берни вскоре стали предметом оживленных толков и злорадных сплетен. В семействе Берни они вызвали скандалы: трем юным дочерям было мучительно видеть, как их мать обманывает почти слепого отца, и они сделали все от них зависящее, чтобы ее любовнику пребывание в их доме стало невыносимым.

Они вряд ли достигли своей цели, настолько счастлив был начинающий писатель. «Первый успех у женщины сделал Бальзака мужчиной, – подчеркивает С. Цвейг. – Уже не родительский дом, а дом мадам де Берни становится для него родным. Никакие заклинания, никакие упреки, никакие истерики под отчим кровом, никакие досужие сплетни и россказни жителей городка не могут сломить его волю свободно и страстно принадлежать женщине, любящей его.

И когда потом, десять лет спустя, эта дружба, эта любовь к «нежной», к «единственной избраннице», эти отношения, которые целое десятилетие, с 1822 по 1833 год, то есть до тех пор, пока ей минуло пятьдесят пять лет, оставались чувственно-интимными, тихо разрешатся в одной только дружбе, привязанность и верность Бальзака станут, пожалуй, еще глубже и прекраснее».

Материнская нежность возлюбленной, ее облик и удивительный характер навсегда запечатлены писателем в его романе «Лилия долины». В том самом романе, в предисловии к первому изданию которого Бальзак изо всех сил отрекался от какой-либо автобиографичности:

«Лилия долины» – наиболее значительное из тех сочинений, где автор избрал «Я», чтобы следовать извилистому течению более или менее правдивой истории. Поэтому он считает необходимым объявить, что здесь он ни в коей мере не выводил самого себя».

И все же…

Все, что написано Бальзаком о госпоже де Берни, – и при жизни ее, и после ее смерти, – как верно заметил С. Цвейг, сливается в единую, всепоглощающую благодарственную песнь во славу этой «великой и возвышенной женщины».

Госпожа де Берни не сожалела о прошлом. Ее жизнь с того момента, как она встретила Бальзака, была озарена сиянием самоотверженной любви. В этом ее отличие от добродетельной бальзаковской героини в «Лилии долины», сожалевшей на смертном одре о несбывшемся. В остальном же графиня де Морсоф была создана по ее подобию. Впрочем, сам Бальзак считал, что его героиня – «чарующий образ женщины», «небесное создание» – лишь бледная копия мадам де Берни.

Каким единственным и неповторимым счастьем была для писателя встреча с такой женщиной, он высказал в бессмертных словах: «Ничто не может сравниться с последней любовью женщины, которая дарит мужчине счастье первой любви».