Джульетта Гвиччарди

(1784-1856)

Осенью 1801 года судьба, казалось бы, улыбнулась Людвигу ван Бетховену. Композитор писал одному из друзей: «Мне стало отраднее жить, я чаще встречаюсь с людьми... Эта перемена... ее произвело очарование одной милой девушки; она любит меня, и я люблю ее. Первые счастливые минуты в моей жизни за последние два года». Людвиг даже помышлял о браке, несмотря на то, что девушка принадлежала к аристократическому роду. Но влюбленный композитор утешал себя тем, что будет концертировать, добьется независимости, и тогда брак станет возможным.

Избранницей гения, вызвавшей столь пылкие чувства, была его семнадцатилетняя ученица – графиня Джульетта Гвиччарди. Эта кокетливая, бойкая и «пустая, легкомысленная», по мнению биографов Бетховена, барышня недавно приехала в столицу из провинциального города. Она обладала хорошими музыкальными способностями и пожелала брать уроки у кумира венской аристократии.

При всей строгости взглядов Бетховен был неравнодушен к женской красоте и никогда не отказывался давать уроки молодым очаровательным девушкам. Не отказался он и на этот раз. Денег за занятия не брал, и Джульетта дарила ему рубашки – под тем предлогом, что она их собственноручно для него вышивала. Во время уроков композитор нередко раздражался из-за нерадивости своей сиятельной ученицы и даже швырял ноты на пол, но тем не менее быстро поддался ее очарованию.

Увлечение, по-видимому, действительно было взаимным. Композитор импонировал Джульетте своим именем и даже своими странностями. К тому же, как вспоминали современники Бетховена, его личность неотразимо действовала на окружающих. Несмотря на то, что оспа обезобразила и без того некрасивое лицо Людвига, невыгодное впечатление от его наружности быстро исчезало благодаря прекрасным лучистым глазам и обаятельной улыбке. Исключительная искренность и подлинная доброта уравновешивали многие недостатки его неистового, страстного характера.

Он всегда лелеял мысль о настоящей любви, о единственной женщине, всерьез думал о браке, но попыток жениться не делал. Не считая одного случая, когда предложил руку и сердце юной певице Магдалине Вильман, блиставшей на венской императорской сцене. Она ответила насмешливым отказом, считая Людвига «безобразным и полупомешанным». Стоит ли объяснять, почему Бетховен мало верил в собственное счастье?

Лето 1801 года он провел в Венгрии в имении Брунсвиков – Коромпа. Там сохранилась беседка, в которой, по преданию, написана «Лунная» соната, напечатанная в 1802 году с посвящением Джульетте. Лето, проведенное с ней, было счастливейшим временем для Бетховена.

Но вскоре все изменилось... Появился соперник – молодой красавец граф Р. Галленберг, мнивший себя композитором. Происходя из обедневшей аристократической семьи, Галленберг решил сделать музыкальную карьеру, хотя и не обладал для этого достаточными данными. Пресса отмечала, что увертюры «некоего графа Галленберга» столь рабски подражают Моцарту и Керубини, что в каждом отдельном случае можно указать, откуда именно он брал тот или иной музыкальный оборот. Но легкомысленная красавица не на шутку увлеклась графом и его сочинениями, искренне поверив, что «талант» Галленберга не находит признания из-за интриг. Увы, она предпочла графа не только как претендента на ее руку, но и как музыканта! По другим источникам, за графа ее поспешили выдать родные, узнавшие о ее отношениях с композитором...

Как бы то ни было, между Бетховеном и Джульеттой произошло охлаждение. А еще позднее композитор получил письмо. Оно заканчивалось жестокими словами: «Я ухожу от гения, который уже победил, к гению, который еще борется за признание. Я хочу быть его ангелом-хранителем».

В 1803 году Джульетта Гвиччарди вышла замуж за Галленберга и уехала в Италию, где, как рассказывают, жила, нисколько не интересуясь ни мужем, ни детьми. Судьба преподнесла ей встречу с князем Пюклер-Мускау – пустым прожигателем жизни и азартным покорителем женских сердец. Между ними завязался роман – долгий и мучительный. В 1821-м Джульетта вернулась в Вену вместе с мужем, чье материальное положение никак не улучшалось, и не постеснялась обратиться к Бетховену за денежной и иной помощью. Много лет спустя композитор сообщал своему преданному другу Шиндлеру: Джульетта, возвратясь в Вену, «домогалась меня в слезах, но я презрел ее».

Некоторые из бетховенских биографов наделяют Джульетту «роковыми» чертами, приписывая ей глубокое влияние на творчество композитора (образ Леоноры в опере «Фиделио», «Апассионата»). Другие, напротив, считают, что не стоит отождествлять «ничтожную кокетку» с «бессмертной возлюбленной». Но не слишком ли жестоко по отношению к памяти той, что вдохновила Бетховена на гениальные творения?