Александра Михайловна Коллонтай

(1872-1952)

Шурочка Домонтович, дочь генерала Михаила Алексеевича Домонтовича, члена Военного совета русской армии, приближенного Александра II, а затем Александра III, в 1891 году приехала к родственникам в Тифлис. Там и познакомилась со своим троюродным братом Владимиром Коллонтаем. И влюбилась...

Родители и слышать не хотели о браке с сыном участника польского восстания 1863 года, высланного в Сибирь, а затем переселившегося в Тифлис. Под надзором старшей сводной сестры они отправили Шурочку в Париж, а затем в Берлин – остыть от любовного угара...

По воспоминаниям современников, семнадцатилетняя Шура была очень хороша собой: выразительные серо-голубые глаза, светло-каштановые волосы, стройная фигура... В то время к ней сватался молодой генерал Тутолмин – адъютант Александра III (по другим сведениям, ему было уже сорок). Шура отказала...

Род Домонтовичей вел свою родословную от князя Довмонта Псковского, княжившего в XIII столетии в Пскове. В семье Шурочки говорили по-французски и по-английски. Сама она, с детства знавшая три языка, в шестнадцать лет сдала экзамен на право работать домашней учительницей. Родители ее часто устраивали литературные и музыкальные вечера. А сестра Женя (от первого брака матери) впоследствии стала знаменитой оперной певицей Евгенией Мравиной... Сама Шурочка пробовала писать рассказы, и их даже иногда печатали в журнале «Русское богатство».

Весной 1893 года Владимир Коллонтай и Шура Домонтович все-таки поженились. Спустя год у молодоженов родился мальчик. Сыну Мише не исполнилось и полугода, когда Шурочка познакомилась с Еленой Стасовой, в семье которой она стала своим человеком. Здесь она дерзала спорить с известными экономистами и философами, запальчиво утверждая: реформы не помогут, нужна революция.

Через пять лет ее брак распался.

«Я хотела быть свободной, – объясняла она. – Маленькие хозяйственные и домашние заботы заполняли весь день, и я не могла больше писать повести и романы, как делала это, когда жила у родителей. Но хозяйство меня совсем не интересовало, а за сыном могла очень хорошо ухаживать няня Анна Петровна. Но Аннушка требовала, чтобы я сама занималась домом. Как только маленький сын засыпал, я целовала его мокрый от пота лобик, плотнее закутывала в одеяльце и шла в соседнюю комнату, чтобы снова взяться за книгу Ленина».

На пути Александры встречались и другие мужчины. Увлечения, связи, жизнь втроем... Ее действительно совсем не тянуло к устройству домашнего гнезда, а потому в ее новом обиталище готовила, стирала, гладила и ухаживала за любимой Шурочкой незаменимая подружка Зоя Шадурская. Сын Миша вообще жил отдельно, с экономкой и гувернанткой. Настоящей матерью для него стала вторая жена отца, дочь генерал-майора Скосаревского Мария Ипатьевна.

А его родная мать, Александра Михайловна, напряженно работала над статьями, которые охотно публиковались различными демократическими журналами. Неистребимо наивные, они отличались прямолинейной, прямо-таки детской логикой… Сегодня особенно ярко высвечивается в них суть тогдашних интеллигентских мечтаний, по большей части – утопических:

«Всякий, кто будет трудиться, будет не только сыт, обут, но сможет пользоваться и всеми теми удобствами и радостями жизни, которые сейчас доступны лишь богачам. Само собой разумеется, что всякую работу постараются обставить как можно здоровее и лучше, а так как трудиться будут все, то на долю каждого придется вовсе не так много работы...»

Традиционно все жизненные блага обещались простому народу в необозримом «светлом будущем». Сами же «обещатели», как правило, хотели пользоваться «удобствами и радостями жизни» отнюдь не в отдаленном будущем. Не была исключением и Александра Михайловна, которая любила окружать себя дорогими вещами из дворцов и роскошных особняков. Особенно неотразимой она казалась себе в горностаевом манто бывшей прима-балерины Императорского балета Матильды Кшесинской.

Еще одной ее страстью были публичные выступления. Зажигательные речи «о новом, революционном» действовали на слушателей гипнотически.

«Брак революционизирован! Семья перестала быть необходимой, – ликовала Коллонтай в ответ на декреты о браке, семье и школе. – Она не нужна государству, ибо отвлекает женщин от полезного обществу труда, не нужна и членам семьи, поскольку воспитание детей постепенно берет на себя государство…»; «в новой советской женщине ревнивую самку должна побеждать женщина-человек».

Весной 1917-го произошла ее встреча с матросом Павлом Дыбенко. Александру Михайловну не раз спрашивали: «Как вы решились связать свою жизнь с человеком, который был на семнадцать лет моложе вас?» «Мы молоды, пока нас любят!» – гордо отвечала Коллонтай.

Будучи председателем Центробалта, практически морским министром Советской России, Павел Дыбенко доверил командование двумя кораблями бывшим царским офицерам высокого ранга, которые, по утверждению большевиков, стали предателями. Естественно, Дыбенко отстранили от власти, исключили из партии, а дело его рассматривалось в высших инстанциях. Коллонтай в те дни проявила поразительную энергию и настойчивость, чтобы вернуть мужу доброе имя революционера. Он был восстановлен в партии и вскоре получил в командование дивизию.

И на второй брак судьба отпустила Александре Михайловне всего пять лет... Очень скоро Дыбенко стал изменять ей с более молодыми женщинами, а Коллонтай, так любившая рассуждать о «свободной любви», просто изводилась от ревности. Устав от лжи, отпустила его на все четыре стороны. Потом долго переписывалась с… его следующей женой Валентиной – пока та, тоже намучившись с пьющим и гуляющим Дыбенко, не ушла к другому.

Павел Дыбенко до конца жизни оставался в армии. Командовал войсками Среднеазиатского, Приволжского и Ленинградского военных округов, был награжден тремя орденами Красного Знамени. Но в 1938-м был репрессирован, в 1939-м расстрелян… Ему не исполнилось и пятидесяти.

В первом советском правительстве Александра Коллонтай занимала пост наркома (или министра) социального обеспечения (тогда – госпризрения), а после смерти подруги по партии – Инессы Арманд – возглавила женотдел ЦК и работала в комиссии по борьбе с проституцией. Летом 1921-го, после разрыва с Дыбенко, Александра Михайловна получила предложение заняться дипломатией. Сначала предполагалось послать ее в Канаду, но там отказались от этой кандидатуры.

В ноябре 1922 года Александру Михайловну направили в Норвегию торговым советником. В мае следующего года она стала главой полномочного и торгового представительства СССР в этой стране. Ее дипломатическими плюсами, как отмечали многие, стали умение быстро создавать атмосферу взаимного доверия, поразительная контактность, свободная, совершенно раскованная (но, разумеется, в рамках протокола) манера поведения... Ее девизом стали слова, которые она любила повторять молодым: «Дипломат, не давший своей стране новых друзей, не может называться дипломатом».

Через много лет именно Александра Коллонтай станет прообразом известной героини, сыгранной Юлией Борисовой в фильме «Посол Советского Союза»:

В 1924 году между Норвегией и Советской Россией установились полные дипломатические отношения, а Коллонтай назначили полпредом. Через два года она покинула эту страну, чтобы занять такой же пост в Мексике. Спустя еще год, не совладав с мексиканским климатом, возвратилась в Норвегию. В апреле 1930-го госпожа Коллонтай – полпред в Швеции. Советское посольство при ней стало своеобразным культурным центром, вокруг которого сплотились все сторонники молодой советской страны. Во многом благодаря усилиям «госпожи посла» удалось не допустить вступления Швеции в войну.

В 1930-е годы она выжила только чудом – благодаря счастливому стечению обстоятельств. Сначала Сталину, никогда не доверявшему Александре Михайловне, просто некем было ее заменить: знание языков, психологии, этикета, истории и законов той или иной страны все-таки значило многое... Она работала в окружении чекистов (и знала об этом!), пишущих на нее доносы в Москву. Пресс-атташе Зоя Рыбкина, будущая писательница Зоя Воскресенская, тоже не являлась исключением... Вопрос о снятии Коллонтай несколько раз повисал в воздухе, да постоянно что-либо мешало. В последний раз – начавшаяся война. О которой, кстати, Александра Михайловна наряду с другими дипломатами и разведчиками заранее предупреждала советское правительство.

Работала она до изнеможения – так, что организм не выдержал. В августе 1942 года Коллонтай, как обычно, после работы в кабинете подошла к лифту, чтобы подняться в свою комнату, и вдруг ей стало плохо. Так Александра Михайловна попала в больницу с тяжелейшим инсультом, левая половина ее тела оказалась парализованной... Благодаря стараниям врачей она выжила. Вновь начались приемы, но 18 марта 1945 года на военном самолете Александру Михайловну неожиданно отправили в Москву. И здесь неутомимая «госпожа посол» продолжала трудиться – теперь уже советником в МИДе, хотя и была прикована к инвалидной коляске. Время от времени она напоминала о своем существовании Сталину, отправляя ему подобострастные письма. Ответа ни разу не получила...

Не дожив несколько дней до восьмидесятилетия, она скончалась от инфаркта 9 марта, сразу после Международного женского праздника... Шел 1952 год.